Ты слишком активный и болтливый, дурак! С их стороны: Кисе Рёта

Расслабление

Кисе Рёта

Кисе устало опускается на лавочку в одиноком, пустом парке и, накинув полотенце на напряжённые плечи, тяжело вздыхает. Парень смотрит на заброшенный фонтан в виде какой-то диковиной птицы и ерошит себе волосы.

Медленно приблизившись к блондину, проводишь рукой по крепким, вспотевшим от недавней игры плечам и, наклонившись к уху Рёты, шепчешь:

Кисе-кун, ты очень устал, да?

Есть немного. Матчи с Аомине всегда выматывают, - Кисе печально улыбается и задумчиво смотрит на фонтан, как если бы на каменной птице было написано решение всех его проблем.

Не раздумывая ни секунды, лёгким движением скидываешь белое полотенце с плеч Кисе. Он оборачивается и удивлённо глядит на тебя, но ты только мягко улыбаешься и разворачиваешь парня спиной к себе.

Что ты делаешь, «Ваше имя»? - Рёта вновь пытается обернуться, но ты вовремя останавливаешь его.

Кисе-кун, посиди спокойно, пожалуйста, - кладёшь маленькие ладошки на спину парня и чувствуешь, как под твоими руками напрягаются мышцы. - Я сделаю тебе расслабляющий массаж.

Массаж? - глаза Рёты расширяются. - Да... ладно.

Получив соглашение Кисе, лёгкими движениями массируешь упругие плечи. Надавливаешь на блестящую от пота кожу, затем круговыми движениями разминаешь шейные мышцы. Рёта закрывает глаза и чуть приоткрывает рот от наслаждения. Его дыхание учащается.

Вконец осмелев, проникаешь руками под майку Кисе и слышишь, как тот шумно выдыхает. Нежно и невесомо проводишь пальчиками по спине, отчего кожа Кисе покрывается мурашками. Улыбнувшись самой себе, задираешь майку и касаешься губами оголённой кожи между лопатками. Проводишь языком по чувствительной точке, и Кисе сдавленно стонет, вцепившись руками в скамейку так, что слышен хруст его пальцев.

- «Ваше имя», постой, - полушёпотом просит Кисе, хотя по его реакции на твои прикосновения видно, что он хочет продолжения, даже если требует обратного.

Игнорируя просьбы своего молодого человека, проводишь дорожку едва ощутимых поцелуев до затылка со светлыми волосами и прикусываешь там кожу, затем сосёшь её. Твои руки обхватывает Кисе, и ты касаешься кубиков на его животе. Поглаживаешь живот парня и проникаешь рукой ему в штаны. Дотрагиваешься до уже напряжённой плоти и сдавливаешь её.

Кисе стонет, его тело сотрясает мелкая дрожь.
- Ну хватит, - Рёта резко оборачивается и притягивает тебя к себе, вовлекая в жадный и нетерпеливый поцелуй.

Парень сажает тебя к себе на колени, и его рука проникает тебе под юбку. Пытаешься вырваться, но Кисе держит крепко, ты словно оказался в стальных путах. Чувствуешь, как длинные пальцы касаются промежности сквозь ткань трусиков и начинают медленно массировать чувствительный бугорок. Тихо стонешь и цепляешься за парня, жмуришься и прикусываешь губу.

Кисе усмехается, и в тот же момент ты ощущаешь, как его палец проникает тебе внутрь. Содрогаешься от нахлынувших чувств, жар распространяется по всему твоему телу. Ты выгибаешься от его ласк, приглушённо стонешь и чуть ли не плачешь от этих приятных ощущений. Палец Кисе двигается внутри тебя медленно и осторожно, не причиняя боли. Другой рукой, проникнув тебе прямо под лифчик, Рёта поглаживает твою грудь и ставит красный засос на нежной шее.

Хватит, - просишь Кисе, почти умоляешь. - Пожалуйста.

Ты такая мокрая, - шепчет Кисе тебе на ушко. Его слова заставляют тебя покрыться едва заметным румянцем. - Меня это ужасно заводит.

Внемля твоим просьбам, Рёта вытаскивает из твоей разгорячённой дырочки палец и, поднеся его к губам, слизывает прозрачную субстанцию, при этом смотря тебе прямо в глаза. Отворачиваешься, не желая и дальше наблюдать за этим.

Какая же ты стесняшка, - говорит Кисе и смеется, касаясь твоего подбородка и заставляя вновь посмотреть на него. - А чуть раньше была такой смелой. Ты своим массажем хотела меня возбудить?

Я просто хотела, чтобы ты расслабился!

Одно другому не мешает, - бормочет Кисе и утыкается носом тебе в шею. Чувствуешь его сбившееся дыхание, которое он никак не может восстановить.

Ерзаешь на коленях у Кисе, его плоть утыкается прямо в твою промежность. Твои телодвижения вызывают у Рёты хриплый полустон.

В следующий раз я тебя точно изнасилую, - бурчит Кисе и качает головой. - И, пожалуйста, не делай мне больше таких массажей. И по возможности по-меньше меня трогай.

Это ещё почему? - недовольно спрашиваешь и надуваешься, точно ребёнок.

Кисе умиляется твоей детской реакции и, чмокнув тебя в носик, проникновенно шепчет:

Поточу что я возбуждаюсь от любого твоего прикосновения. И в следующий раз, обещаю, мы точно дойдём до конца...
Пройти тест.

Я отложила бумаги и, вздохнув посмотрела на часы: была уже половина седьмого, а его не было. Все давно уже ушли из университета, осталась только я. Первой причиной такой задержки был Кисе Рёта – мой парень, а второй - я сама. Я была президентом студсовета и, учитывая количество работы, уходила последней.
- Ну все, Кисе, тебе не жить, – закрыв за собой дверь, я направилась к спортзалу - как и ожидалось, там горел свет. Я прибавила шагу и, подойдя ближе, заметила в дверях женский силуэт.
- Привет, Иноуэ.
- Привет, Ехиме, – из зала слышались удары мяча и скрип кроссовок.
- Они снова за старое, – я не смогла сдержать улыбки, смотря, как Рёта обходит Аомине и забивает, а затем их борьба начинается заново.
- Я не смогла их остановить, – Иноуэ виновато улыбнулась.
- Понимаю, - когда кто-либо смотрел игру Поколения Чудес... Она просто завораживала, и ты попадал в другой мир, теряя счет времени. Но только не сегодня. Я была настроена решительно. Увидев мои глубокие вдохи, Иноуэ поспешила закрыть уши и едва успела.
- КИСЕ РЕТА, ТЫ СМОТРЕЛ НА ЧАСЫ!? – виновник такого крика приземлился прямо на попу, не закончив маневра, Аомине же успел затормозить и теперь, усмехаясь, наблюдал за приближением палача.
- ТЫ… Я ЖЕ ТЕБЕ СКА… - не успела договорить я и, поскользнувшись, упала прямо на Рёту. Аомине, разразившись смехом, поспешил удалиться со своей коронной фразой, сказав что-то еще про "голубков".
- Тебе не больно? – спросил он тихо, в его глазах плескалось беспокойство.
- Не больно, – я села рядом с ним, потирая колено. – Ты дурак!
- Прости, – Рёта виновато улыбался, почесывая в затылке.
- Аомине Дайки, ты… - голос Иноуэ затих, я повернулась узнать причину: мою подругу целовали, прижимая к дверям спортзала и бесстыдно задирая блузку.
- Успокоилась? – спросил Аомине глумливым тоном.
- Пошляк, пошли уже, – сказала Иноуэ чуть громче, чем требовалось, вызывая вновь улыбку парня, походящую больше на оскал хищника. Не нужно было быть мудрецом, чтобы понять, насколько она смущена.
- Не вздумай повторить, - предупредила я.
- Я и не пытался, – Рёта смотрел на меня с испугом - видимо, я взглянула на него чересчур строго. Я не смогла сдержать улыбки, видя его лицо.
Тут Кисе оказался всего в паре сантиметров от моего лица, расставив руки по бокам, тем самым перекрывая путь к отступлению; я чувствовала горячее дыхание на коже, его глаза смотрели прямо на меня - это были глаза хищника, в тусклом свете они поблескивали, завораживая, словно змея - свою жертву. Я немного отодвинулась, но толку было мало: меня манило к нему, внизу живота предательски заныло, и губы сами собой приоткрылись.
- Уже хочешь меня? – его губы изогнулись в улыбке победителя. Слегка касаясь моего рта языком, он проник внутрь, вовлекая в страстный поцелуй. Просил ответа: поглаживая мой язык, небо, щеки, проводил по зубам. Приобняв, он положил меня на пол, не прерывая поцелуй. Воздуха становилось все меньше, и я отстранилась от него - струйка слюны стекала по подбородку, я чувствовала, как колотится мое сердце и горят щеки.
- Думаю, я прощен, – взгляд стал мягче, и, мило улыбаясь, он большим пальцем провел по моему подбородку, вытирая слюну. Ответить ему не было сил. Посчитав мое молчание за согласие, он встал.
- Я в душ, буду через пятнадцать минут, не лежи так долго - простудишься. Да и мало ли кто зайдет, а у тебя такой вид, будто маньяк напал, - я оглядела себя, так и было: юбка и блузка задрались, показывая белье и оголяя живот.
- Я даже знаю его имя, - я села, опираясь на руки; подмигнув, маньяк направился в сторону раздевалки.
У универа была своя баскетбольная команда, студсовет постарался выделить средства для удобного оборудования спортзала. Рёта потом еще долго шутил, утверждая, что душ я выбила исключительно для своих целей, за что получал от меня по голове.
Наконец, поднявшись, я села на скамейку и стала ждать. «Наверно он уже раздет», - как я ни пыталась, эта мысль не уходила из головы, а становилась только больше, заполняя собой все. Я уже видела его спину и то, как по ней стекают капельки воды. В такие моменты казалось, что Кисе прав, но это он виноват, что я в таком состоянии.
С такими мыслями я направилась к раздевалке; войдя внутрь, я услышала шум воды. Дверь, ведущая в небольшую душевую, была открыта. Сделав несколько глубоких вдохов, я поспешно разделась и вошла, неуверенно оглядываясь; шум воды шел из дальней кабинки. Стараясь идти как можно тише, я приближалась к намеченной цели.
Вскоре я смогла разглядеть очертания его крепкой спины и упругих ягодиц, сосредоточила взгляд на шейном позвонке. Я чувствовала, как на кожу уже попадают капельки воды, и вздрогнула, пододвинувшись еще ближе, слегка приобнимая Рёту. Пальчики нащупали кубики пресса. Мне нравилось просто касаться его, и я плавно водила руками по его животу и чуть ниже, вдыхая запах геля для душа. Рёта замер. Воспользовавшись его замешательством, я взяла его член в кулачок, не спеша поглаживая ствол - он шумно выдохнул, накрывая мою руку своей. Рёта двигался в нужном ему темпе, заставляя меня повторять за ним. Я ощущала, как его дыхание участилось, а член ощутимо увеличился в размере.
- Ехиме… - прошептал он сквозь стон. Осмелев, я уже двигала рукой сама, массируя большим пальцем головку и как бы невзначай задевая уздечку, вызывая все новые сдавленные стоны.
- Тебе так нравится больше всего? – спросила я, проводя пальчиком по головке и чувствуя, как смазка покрывает подушечки пальцев.
- Да… Ехиме… - его тело, секунду назад бывшее расслабленным, теперь было напряжено, как струна. Рёта резко развернулся вокруг своей оси, не вырываясь из объятий - теперь мы стояли лицом к лицу, а так как я была небольшого роста, то уткнулась носом ему в грудь. Было немного неловко, так как его член упирался мне в живот. Подняв голову, я увидела его растерянный взгляд и заалевшие щеки.
- Что… Как… Что ты делаешь? – теперь была моя очередь краснеть.
- Я… Хотела сделать… Тебе приятно… - сказала я, подбирая слова и стараясь смотреть прямо на него.
- Нет, нет, я не об этом. Что ты делаешь здесь? – он сделал ударение на последнем слове.
- Я, ну, это… Перепутала душевую, – разомкнула объятья я и хотела было уйти, но меня притянули обратно.
- Как-то это не вяжется с предыдущим ответом, – его тембр голоса изменился, стал чуть ниже, и Рёта прижал меня к себе еще сильней - казалось, он хочет, чтобы я в нем растворилась. – Кажется, я знаю, в чем дело, – он слегка присел, чтобы наши глаза были на одном уровне. На его губах расцвела улыбка, в глазах плясали чертики.
- Давай займемся любовью, – я чувствовала, как сердце стучит где-то в районе ушной раковины, еще пара секунд - и я умру. - Ты же хочешь меня, разве нет? – он все так же смотрел прямо мне в глаза, и я, не выдержав, отвела взгляд.
- Ехиме… – прошептал он, облизывая мою ушную раковину и прикусывая мочку уха; я не смогла сдержать сладкий стон, внизу живота снова все сжалось, а руки вцепились в его плечи. Он прислонил меня к стенке душевой и резко поцеловал, глубоко, страстно, горячо - так, что голова кругом пошла.
- Нас… могут увидеть…
- Пару минут назад тебя это не волновало, - ответить было нечем.
Рёта подхватил меня и приподнял. Его длинные ловкие пальцы поглаживали ягодицы, и, стоило мне перехватить инициативу в поцелуе на себя, он сжимал их, заставляя вновь сдаться и сдавленно стонать от боли, смешанной с удовольствием. Я чувствовала, что опускаюсь вниз по скользкой стене душевой.
– Расслабься, я не уроню, – его теплый взгляд разбил все мои страхи, и я вновь поцеловала его, тут же отстраняясь и облизывая нижнюю губу. Его взгляд потускнел, и, припав губами к моей шее, он самозабвенно начал посасывать кожу, время от времени кусая и тут же зализывая места укусов. С каждым его движением меня трясло все больше, а стоны становились громче.
- Ш-ш-ш, потише, тебя не видно, но все же слышно, – Рёта мило улыбнулся, завидев, как мое лицо стало пунцового цвета. – Ты такая милая, – его глаза объясняли лучше слов: он хотел обладать мной.
- Хочешь сказать, в остальное время я не милая?
- Не всегда, особенно когда кричишь, – я хотела ответить, но он продолжил: – Но знаешь, я люблю, когда ты кричишь мое имя… Кончая… - конец фразы он прошептал на ушко, опаляя кожу дыханием и покусывая его.
- Ты … Ах–ахх, - в голове не осталось ни одной связной мысли, дыхание сперло. Рёта опустил меня и, прижав к стене, начал массировать клитор.
– Рёта… – не останавливаясь, он ввел в меня палец - сначала один, затем второй - и начал медленно двигать; ноги подкашивались, но я все же смогла устоять.
- Ты такая мокрая…
- Мы же в душе… – четкость пропала, я все видела словно сквозь туман.
- Жестокая… Так стонать, я же не железный… - член Рёты подрагивал; чувствуя, как его пальцы скользят внутри меня, распаляя еще больше, я протянула руку и, обхватив, начала ласкать его, чувствуя, как он пульсирует, выделяя все больше смазки. Рета на мгновение остановился, но тут же продолжил.
- Я больше не могу… Войди в меня… – Кисе вынул пальцы с хлюпающим звуком, облизав их так, что я чуть не кончила, и подхватив меня, он вошел. Я вскрикнула.
- Больно?
- Нет, слишком хорошо, – сжимая его плечи и уткнувшись носом в шею, я пыталась сдержать рвущиеся наружу постыдные звуки, но это было сильнее меня. Слушая его сбившееся дыхание и стоны, смешанные с рычанием, я изредка кусала его шею, пыталась сдерживаться, когда он входил до конца, буквально врезаясь в мое тело. Комнату наполняли различные звуки: шум воды, поскуливание, хлюпанье, шлепки от соударения двух тел, заглушенные влажным поцелуем крики. Все тело трясло мелкой дрожью; вода, что раньше была теплой, казалась холодной. Дыхание Реты ласкало мою кожу, в ответ на мои покусывания он оставлял метки у меня на шее.
- Ахах… Рета… Мне… так хорошо…
- Я знаю… Ты не выпускаешь меня, моя похотливая куколка, - его эротичный голос распалял меня еще больше.
- Нам… Нам еще рано… - все мысли в голове перепутались, на самом деле я очень хотела, чтобы он кончил прямо в меня, но все же рассудок одержал верх.
Он двигался все быстрее и быстрее, казалось, что я расплавлюсь и утеку вместе с водой. Рёта резко вышел, я почувствовала пустоту внутри; не дав мне опомниться, он ввел два пальца, имитируя движения и большим надавливая на клитор. Я же обхватила его член, то сжимая, то массируя головку. Мне было так хорошо, что, казалось, я умру. Кисе кончил вслед за мной.
Он гладил меня по волосам, восстанавливая дыхание.
Немного погодя мы все же помылись: он плавными движениями массировал мне голову, вплетая пальцы в волосы и приводя мои чувства в порядок.

Мне надо чаще опаздывать - Рета вытирал голову; запах шампуня заполнил комнату, щекоча нос.
- Не вздумай, в следующий раз я обижусь и уйду домой без тебя, – я подошла к скамейке, где оставила свою форму, и, сняв полотенце, стала одеваться, но тут меня обхватили руками, обнимая за плечи.
- Рета… – его руки спустились к груди, обхватывая ее и начиная массировать. - Продолжим, – прошептал он мне на ушко. – Я дверь закрыл, - повернув немного голову, я заметила в его руках презерватив.
- Мы же только что…
- Ты же хотела, чтобы я кончил в тебя, – его рука скользнула ниже, и шаловливые пальцы тут же проникли внутрь, растягивая дырочку и пробуждая недавно утихшую страсть.
- Как… Аха… Как ты узнал? – выгнувшись, я обняла его за шею.
- Твои глаза не врут… Как и мои, – его голос был хриплым от желания, глаза блестели как прежде и смотрели сквозь поволоку; развернув меня, он подхватил на руки и положил на заранее расстеленные на полу полотенца. Приподнявшись, он облизал мои губы и нежно поцеловал.
Руки же напротив - грубо массировали грудь, от неожиданности в легких кончился воздух.
- Зачем… Ты это сделал… А-а-а, – я вскрикнула, оставляя красные следы на его крепких плечах, слишком сильно обняла, когда его палец, задев клитор, проскользнул внутрь.
- Я хочу слышать твои стоны, у тебя такой приятный голос. Он заводит меня, ты же чувствуешь, – шептал мне на ухо Рета низким грудным голосом; из-за того, что было темно, его голос обволакивал меня. В подтверждение его слов мне в живот упирался член.
Надавив ему на грудь, я заставила его податься назад, села следом и, выдохнув в губы, поцеловала, вплетая пальцы в еще влажные волосы.
Пристроившись, я медленно опустилась - его член полностью был во мне, нестерпимо пульсируя и требуя большего. Я неспешно задвигалась. Глухо рыча, Рета грубо схватил меня за ягодицы, ускоряя темп.
- Рета… Рета… Ахах, – с каждым его толчком хотелось еще глубже, быстрее и чаще. Чтобы хоть как-то унять стоны, держа его лицо в ладонях, я впилась в его губы, мыча от удовольствия.
- Надо надеть презерватив, – снова пустота внутри. Я истаивала уже от одного его взгляда. Казалось, я взорвусь, если он не войдет в меня сейчас же.
- Быстрее… - простонала я, томно выдыхая; послышался шелест бумаги и ругательства, я не смогла сдержать улыбку.
- Я люблю тебя, Ехиме, я люблю твою улыбку, – прошептал Рёта, слегка наклонившись, овевая кожу горячим дыханием, облизывая правое ухо.
– Развернись, – я послушно повернулась к нему спиной; Рета, положив мне руки на ягодицы, тут же вошел - стон сорвался с моих губ, руки предательски подогнулись, меняя угол проникновения. Было невыносимо жарко и приятно, на коже проступили капельки пота. Наши разгоряченные тела соприкасались, с громким шлепком, моим вскриком и его полурыком-полустоно- м.
- Еще… Рёта, еще… Сильней… – он ускорился, и, если бы он не поддерживал меня, я бы просто легла на пол. Замедлив темп, Рета развернул меня и, нежно целуя и покусывая мою губу, вновь продолжил в заданном темпе.
- Моя девочка… Моя… Только моя… Ар-р-р, – я, облизав его ушную раковину, поцеловала за ухом, чувствуя привкус соли.
– По-моему, мы снова пойдем в душ, – он усмехнулся на мою реплику и продолжил; казалось, еще быстрей уже нельзя, но он рушил мои иллюзии одну за одной. Я таяла, растекаясь, словно мороженое, а он был шоколадом, что обволакивал меня. Голова кружилась, крики смешались со стонами.
На долю секунды я потеряла сознание, чувствуя, как он кончает вслед за мной. Голос сел, горло неприятно садило, и я, обняв его, пыталась перевести дыхание.
Немного отдышавшись, мы снова пошли в душ.

Домой я в этот день так и не попала: мы ушли из университета только в десятом часу. Ночевала я у Рёты. Это был первый и, судя по ключам в кармане моей кофты, не последний раз.

Кисе Хитоми, раздраженно стуча каблуками, шла к дому, волоча за собой чемодан на колесиках. Да уж, мама и папа в своем репертуаре. И какого черта им понадобилось уезжать на какую-то конференцию именно в тот день, когда она приезжает? Ей стольких трудов стоило выкроить два выходных дня между съемками, чтобы повидаться с родителями и братиком, а они предпочли слет хирургов общению с собственной дочерью. Впрочем, сколько она себя помнила, так было всегда. Ну, хоть с Рётой пообщается - и то хлеб. Интересно, насколько вырос её маленький братец за последние полгода?

Хитоми повернула ключ в замке, открыла дверь и как ни в чем не бывало прокричала:

Раздавшееся в ответ бурчание из глубины дома ничуть не походило на радостную встречу брата и сестры.

Она разулась, пересадила через порог чемодан и побрела по дому в поисках Рёты.

Тот обнаружился в гостиной на диване.

Первое, что бросилось ей в глаза - полупустая бутылка пива и стакан на журнальном столике. Несколько уже пустых валялось рядом с диваном. Выглядел юный алкоголик преотвратно - красные глаза, всклоченные волосы и ничего не выражающий взгляд.

Отец тебя убьет, - только и могла вымолвить Хитоми. Сколько она себя помнила, младшенький никогда не пил больше пары бокалов. Даже в свой день рождения с друзьями тот всегда возвращался домой почти трезвым, а тут…

Плевать, - отмахнулся от неё брат, едва ворочая языком, - возможно, именно тогда я не буду чувствовать себя таким уродом, - простонал он, опрокидывая в себя еще один стакан.

Рёта, что случилось? - обеспокоенно спросила она. - Ты поссорился с девушкой?

Если бы, - вздохнул Рёта, запуская пальцы в волосы, еще больше ероша их. - Хитоми, твой брат - полный козел, - наливая еще одну порцию пива из бутылки, сообщил он. - Как, впрочем, и все мы, - с мрачным удовлетворением добавил он, салютуя бокалом одной из двух фотографий в рамках, стоящих на журнальном столике.

К её большому удивлению, на фото были запечатлены шестеро ребят в баскетбольной форме средней школы Тейко. В центре стоял очень бледный голубоглазый и голубоволосый парень. На фоне остальных парней, в том числе и её брата, он казался дорогой фарфоровой куклой - даже и не верилось, что он тоже баскетболист. Может быть, талисман команды?

«Какой милый, - пронеслось в голове у Хитоми. - Приковала бы к батарее и тискала бы до посинения…».

Этого паренька одной рукой прижимал к своей богатырской груди смуглый здоровяк, положив подбородок ему на макушку. По правую руку от милашки с голубыми волосами стоял Рёта, облокотившись на его плечо. По левую - в той же позе замер почти двухметровый верзила с фиолетовыми волосами и отмороженным видом. По краям, старательно делая вид, что их сюда запихнули насильно, стояло еще двое: невысокий красноволосый крепыш и высокий зеленоволосый парень ботанистой наружности в стильных очках с толстой оправой. Знаменитое Поколение Чудес - догадалась девушка. Но разве их было не пятеро?

Это было снято за месяц до того дня, с которого все полетело в Тартарары, - грустно произнес Рёта.

И что, все здесь козлы? Даже этот милашка? - недоверчиво спросила она, указав на заинтересовавшего её паренька.

Куроко-чи? Да, ты точно моя сестра, - невесело усмехнулся Рёта. - Он уж точно нет, а вот все мы - да.

И кто же этот симпатяжка? И почему он в форме игрока основного состава?

Да потому что это - шестой игрок Поколения Чудес, - с какой-то затаенной гордостью ответил ей братишка.

Он? - недоверчиво переспросила Хитоми. - Такой маленький?

Куроко Тецуя - так же известный как Невидимый распасовщик Тейко, - с пафосом произнес юный алкоголик.

Кто-кто? - на свою голову переспросила она.

Лучше бы не спрашивала. В ответ Рёта вывалил на неё целый ворох какой-то странной, не имеющей никакого отношения к реальному баскетболу информации. «Свет», «тень»… что за бред?..

Куроко-чи такой удивительный, - протянул её брат, беря в руки вторую фотографию, на который был изображен он сам и шестой игрок Поколения Чудес. - А мы все испортили.

Да что случилось-то? - не выдержала Хитоми.

Если честно, этот Куроко Тецуя ей уже не слишком нравился. Младшему братишке было больно, а она очень не любила, когда её маленькое солнышко обижали.

Рёта задумчиво перелил в бокал остатки пива из бутылки.

Тебе уже хватит, - твердо произнесла Хитоми, выхватывая из его рук стакан и в два глотка осушая его - судя по всему, разговор им предстоит не из лёгких.

И тот, как обычно, молча с ней согласился.

Это произошло на нашем междусобойчике в честь победы на очередных соревнованиях, - поджав ноги и обняв их руками, начал рассказ юный алкоголик. Он словно бы не заметил, что у него забрали стакан. - Куроко-чи тогда заснул прямо за столом, а мы продолжили праздновать. Дело дошло до алкоголя. Я выпил свою норму и угомонился, а ребята… ребята продолжили. В какой-то момент я поймал себя на том, что бездумно разглядываю Куроко-чи. Это заметил и Аомине. Он был уже достаточно пьян, чтобы заявить: «Ты хорошо потрудился на благо команды, Кисе, думаю, тебя нужно поощрить. Моя «тень» тебя устроит? Победишь меня один на один - и Куроко будет играть с тобой».

Что, вот так прямо и сказал? - недоверчиво переспросила она. - Вот урод!

У него тогда уже начался сдвиг на собственной исключительности, мол, его может победить только он сам и все такое… Аомине-чи заявил нам, что уже достиг вершины и ему больше не нужна поддержка Куроко-чи, чтобы победить, а вот мы можем его забирать.

Я надеюсь, ты не согласился? - подозрительно спросила Хитоми.

Ей уже стало жаль этого паренька. Это же надо иметь таких друзей? С ними и никаких врагов не надо.

Как тебе сказать, - вздохнул Рёта. - На следующий день ребята тактично сделали вид, что забыли о том, что мне предложил Дайки. А я нет.

Мда уж, ты действительно козел, - выдохнула Кисе - такого от своего брата она уж точно не ожидала. - И почему ты решил в этом участвовать?

Это сложно объяснить словами, сестрёнка, - пожал плечами он. - Но с тех пор, как мне довелось сыграть в паре с Куроко-чи, я отчаянно завидовал Аомине-чи. Завидовал, но понимал, что из нас он самый яркий «свет» и что мне такое счастье даже и не мерцает.

Но, как я понимаю, это еще не все, - поспешила уточнить Хитоми.

Ты права, не всё, - взъерошил волосы брат. - После того празднования всё сильно изменилось, мы изменились. С каждым выигранным матчем все больше и больше отдалялись друг от друга, все больше и больше убеждались в своей исключительности. Принцип «Все для победы» стал смыслом нашего существования, и постепенно мы стали друг другу почти чужими людьми. Единственное, что нас связывало, это баскетбол. Куроко-чи пытался быть связывающим звеном между нами, но мы вели себя как настоящие кретины. Наконец ему надоело долбиться в возведенные нами стены, и он покинул команду.

Так это было полгода назад. Сейчас-то что стряслось?

Да все из-за этого громилы заокеанского, - выдохнул сквозь зубы братишка. - Вот чего ему не сиделось в своей Америке?

Так, стоп, я чего-то не врубаюсь, - перебила его она. - О чем вообще речь?

Да о Кагами Тайге, новом «свете» Куроко-чи. Здоровый, наглый и самоуверенный придурок - в общем, Аомине номер два. Тот хотя бы играть умеет, а этот… - тут Рёта презрительно фыркнул, - сам из себя ничего не представляет, только на таланте Куроко-чи и выезжает. Имел сомнительное удовольствие познакомиться с ним, когда зашел в Сейрин. В их команде неплохие игроки, с хорошим потенциалом, но ни один из них не достоин даже стоять рядом с ним, особенно этот Кагами. Мне так захотелось показать ему и Куроко-чи, насколько он жалок, что я спровоцировал его на небольшой поединок.

Разумеется, твой брат с легкостью опустил ниже плинтуса неудачника, - самодовольно усмехнулся Рёта. - Без Куроко-чи он ни на что не годен. Но на товарищеском матче Кайдзе и Сейрин мне не так повезло.

Ты проиграл? - ахнула она.

Да, впервые в жизни, - неожиданно тепло улыбнулся братец. Странная реакция - не могла не отметить Хитоми. - Но зато потом я снова сыграл с Куроко-чи.

Рада за тебя, - хмыкнула Кисе. - Так по какому поводу пьем?

Несколько дней назад Сейрин обыграла еще одну команду с игроком Поколения Чудес. Об этом не смог не узнать Аомине - слухи в нашей среде разносятся быстро. Сегодня, хотя, скорее всего, уже вчера, он поставил на место Кагами. Ни я, ни Мидорима-чи не захотели пропускать такого и тоже пришли на спортивную площадку.

Попинать поверженного соперника, - понимающе усмехнулась она. - Как это по-нашему!

Да, но Кагами оказался не так прост, как мы предполагали. Он заявил нам, что мы сами виноваты в том, что Куроко-чи бросил нас, будто из-за нас он какое-то время ненавидел баскетбол. «Я едва не стал таким же, но он остановил меня. И то, что он не сделал этого ни для кого из вас, только показывает его отношение к вам» - сказал он нам.

И каким образом этот милашка остановил его?

Врезал, когда этого придурка понесло на тему собственной исключительности прямо во время игры, - пожал плечами Рёта. - А потом прочистил ему мозги. Но самое обидное, что когда ночью Кагами уходил с площадки, он дал нам понять, что ни один из нас не был важен для Куроко-чи, раз он не стал в свое время останавливать нас. Мне сразу вспомнился тот разговор во время празднования и предложение Аомине-чи. Я себя такой сволочью почувствовал… Ведь Кагами, будь он сотню раз проклят, прав. Мы просто эгоистичные мальчишки, которые слишком поздно заметили, что потеряли кого-то очень важного, а теперь пытаемся перевалить все с больной головы на еще более больную.

Знаешь, братец, на твоем месте, я бы завтра нашла этого твоего Куроко и рассказала бы ему все то, что ты мне тут вывалил, - немного помолчав, посоветовала Хитоми.

One

Кисе Рёта

Купаться в славе, бегать от толпы свои любвеобильных фанаток - вот как он стал жить с недавнего времени. И не то чтобы это плохо, ему такой расклад вещей даже нравился, но совсем не здорово, когда тебя любят только из-за внешности или красивых глазок. Порой люди обращают внимание только на внешнюю оболочку, а что внутри - никого не волнует.

Он был доволен своей жизнью. У него не было причин грустить, разве что только из-за проигрышей в любимом баскетболе, но даже это не могло заставить его печалиться. В итоге он всё равно улыбался и шёл дальше, только вперёд и не оборачиваясь назад. У него было много соперников, много приятелей и поклонников, но чего-то всё равно не хватало. Чего-то важного, чего-то, что было ему нужно, но он никак не понимал, чего именно хочет.

Он хотел друга. Да, всё так просто и понятно, это вполне естественное желание завести лучшего друга, но отчего-то для него это было не так уж и просто. Казалось бы, что сложного? Однако настоящих друзей ещё нужно найти. Ему хотелось дружить с человеком, который бы его поддержал даже в самую трудную минуту. Который бы сказал, что он молодец. Ему нужна была элементарная моральная поддержка.

Иногда даже такой, как он, грустил. Он думал, что не стоит распространять свою угрюмость на окружающих, нужно всегда сиять и улыбаться, и тогда мир станет чуточку лучше. Но всегда улыбаться сложно, особенно когда тебе плохо.

Она была просто девчонкой из его класса. Просто девочкой, которую он видел, но которую не знал. Они стали общаться совершенно случайно, сначала на отвлечённые темы, потом на что-то глобальное, и в итоге он рассказал ей все свои душевные переживания, всё то, что он не говорил никому. А она всё поняла и сказал, что он молодец. У него всё получиться, он всего добьётся.

Какие простые и сложные слова. Он очень хотел их услышать от кого-нибудь. Она стала его другом. Не фанаткой, не приятелем, а другом. И всё чаще он ловил себя на мысли, что смотрит на неё дольше положенного, что следит за каждым её движением, что не может оторвать глаз от её тела, губ, от неё самой.

Хотелось прикоснуться к ней не как к другу, а как к девушке, которая нравится. Хотелось трогать там, где можжно, и даже там, где нельзя. Но это было невозможно, она считала его другом, едва ли не братом, и не воспринимала всерьёз. А он ведь был парнем всё-таки...

Лучезарно улыбаясь, он шёл на встречу со своим другом и уже планировал, как они весело будут кататься на горках и различных каруселях. Сегодня он был решительно настроен всё ей рассказать и предложить перевести их отношения на другую ступень. Он не знал, согласиться она или нет, но надеялся, что она не откажется.

Парк аттракционов - лучшее место для всяких признаний и вообще сплошная романтика. Повеселиться, поесть мороженого, а в конце поцеловаться - что может быть лучше? Он уже составил чёткий и подробный план всего, что хотел сделать. Для начала ему надо было набраться смелости хотя бы за руку её взять. Не то чтобы он смущался, просто она смотрела на него, как на брата, и это несколько сбивало с толку.

Она стояла около кассы и внимательно рассматривала перечень каруселей, которые были в парке. Её лёгкое и коротенькое платье вызвало в нём странные ощущения, и он постарался не смотреть на её оголённые ноги, плечи, вырез в груди. Он коснулся её руки и улыбнулся.

Кисе-кун, как ты относишься к колесу обозрения? - с ходу спросила она, даже не сказав привет. Он к этому уже привык, так что просто рассмеялся и прикинул, что колесо - идеальное место для его планов.

Положительно. Ты хочешь на нём прокатиться?

Конечно! Там открывается такой вид, - она мечтательно закрыла глаза. - Что я сразу же хочу рисовать.

Значит, идём туда, - он как истинный джентльмен отстоял очередь в кассе и купил им два билета.

На самом деле всё шло не совсем так, как он планировал. Она, как всегда, была радостная и энергичная, и казалось, что она вообще не замечает его настроения. Может быть, она делает вид, что не замечает, или он просто себя накручивает. Её платье развивалось на ветру, изредка задираясь до критической зоны, отчего он громко сглатывал. Гормоны у него сегодня шалили больше, чем обычно.

Они сели в одну из кабинок и стали медленно подниматься ввысь. Она не могла усидеть на месте и всё время что-то рассматривала за окном, восхищала открывшемся видом на город. Он мог только наблюдать за ней и радоваться, что она рада. Но его взгляд всё никак не мог уйти от выреза на её платье.

Скажи, - прокашлявшись, нарушил он боразовавшуюся тишину, уставившись прямо на неё. - Ты бы могла... как ты ком не относишься?

Что? - она удивлённо посмотрела на него. - Ты мой лучший друг, Кисе-кун! Что за вопрос? Ты сегодня странно себя ведёшь.

Я просто хотел... да неважно, - он отвернулся к окну и уставился на пейзаж внизу.

Это было глупо. Конечно, он вёл себя, как последний идиот мира, но ему хотелось нормального свидания, а не дружеских посиделок. Возможно, она его не понимала или не хотела понять. Она, пожав плечами, отвернулась и о чём-то задумалась. Краем глаза он следил, как от малейшего движения спадает бретелька на её платье, как оголяется шея, как очерчиваются изгибы красивого тела. Внутри у него зажёгся целый пожар, внизу неприятно заныло...

Он облизнулся, когда он прикусила губу и рассмеялась над чем-то своим. Хотелось покусать её губы, шею, грудь, ноги - каждый миллиметр тела.

Он просто её хотел. Вот так вот просто, без лишних мыслей и слов.

Наплевав на все приличия, - он подовдинулся к ней ближе, вплотную, и провёл языком по шее. Она вздрогнула и ошарашенно посмотрела на него, но уже ни о чём не думал и ни секунды не сомневался. Если она не понимает слов и намёков - поймёт действия.

Не обращая внимания на её протесты, он прикоснулся к девичьей груди, ощутив жар тела даже сквозь ткань платья. Она шумно выдохнула, но почему-то не сопротивлялась. Он принял это за согласие и стал намного смелее, потому что она его не отталкивала, а это значило, что желание у них обоюдное.

Лёгкими, ласкающими кожу поцелуями он опустился ниже, развязал шнуровку на спине. Платье беззвучно слетело с неё, оголив грудь в кружевном лифчике. А здесь ведь были люди. Но они забрались высоко, и вряд ли их кто-то с такой высоты мог увидеть. Ему было плевать на всех. Только сегодня он больше не будет хорошим другом и парнем. Он хочет быть плохим.

Его язык коснулся её груди. Сначала несмело, потом всё больше и больше. Он расстегнул бюстгальтер и скинул его, как ненужную вещь. Вид её упругой груди с розовыми сосочками вышиб у него все мозги, как если бы он потерял способность думать. Осторожно он прикусил розовую вершинку, рукой излишне грубо смял другую грудь. Его вторая рука проникла ей под юбку платья, коснулась чувствительного женского места.

Она вздрогнула. Попыталась отстраниться от него, ей было ужасно стыдно, но он не позволил ей и с места сдвинуться. Чувствуя себя полным победителем, он ласкал пальцем её сокровенное местечко, надавливая на чувствительный бугорок и кусая сосок. Она выгибалась от его действий и прикусывала губу почти до крови, лишь бы не застонать. А он продолжал делать то, что делал, его ласки стали гораздо смелее. Палец проник ей внутрь, отчего она зажмурилась и впилась в его волосы. Он понял, что переборщил, и поспешил исправить ситуацию. Вытащив палец, он как извиняясь поцеловал ей в шею, оставив ярко-красный засос.

Кисе-кун, - выдохнула она и дотронулась до его пульсирующей в штанах плоти. - Мы почти приехали.

Я знаю, - выдавил он себя, когда её рука сильно сжала его достоинство. Стиснув челюсть, он выдохнул. - Я больше не хочу быть твои другом.

Да, я уже поняла.

Давай встречаться.

Она улыбнулась и, прижавшись к нему, кивнула.

Кабинка медленно спустилась в самый низ и ты под руку со своим новоиспечённым парнем сошла на землю. Кисе всю дорогу хитро улыбался, а ты только стыдилась того, что вы творили в общественном месте. Как же это было неприлично.

Пойдём ко мне, - шепнул тебе Кисе на ушко.

Я не... не могу.

Хочу тебя, - низко наклонившись, шепнул он тебе в самое ухо. На это тебе оставалось только смутиться и ответить:

Я тоже...
Пройти тест.

Мурасакибара Ацуши

Он опять голодный. Опять это неприятное чувство разливается по телу, и хочется скушать чего-нибудь вкусненького, сладкого и большого. Опять не охота делать что-то, опять напала сонливость и апатия. Не хочется играть, не хочется побеждать. Хочется есть, есть и есть.

Он никогда не играл серьёзно. Делал это просто потому, что больше ничего не умеет. Ничто не получалось у него лучше, чем играть в баскетбол, но даже когда он побеждал, не чувствовал ровным счётом ни одной эмоции. Он не был камнем или роботом, однако триумфа, какой-то радости не ощущал.

Просто так получалось. Он побеждал, и всё. Игра за игрой, как в какой-то чудовищной последовательности,- - победа за победой. А дальше - ничего.

Постоянно ему хотелось есть. Он никогда не наедался в достаточной степени, ему было мало, он ел и ел. Самое прекрасное и удивительное, что у него когда-либо было - это еда. Баскетбол и еда - вот две составляющие, которые действительно имели для него хоть какое-то значение. Остальное неважно.

Почти неважно.

В череде побед всегда следует неудача. Он проиграл, и тогда впервые почувствовал настолько сильную боль, что даже заплакал. Это было по-детски, ужасно унизительно и вообще отвратительно, но равзе он не ребёнок? Он и есть ребёнок, большой и сильный, но ещё такой незрелый.

Она была его главным утешителем. Когда он расстроился после проигрыша, она сказал, чтобы он просто забил на это, что он всё равно лучший, а его соперники выиграли по чистой случайности. Уверенность в её голосе заставила и его тоже поверить в то, что она говорила. Он приободрился и понял, что это тоже было неважно. В этот раз продул - в следующий раз победит. Это как прогрессия: один проигрыш - две победы. Это всего лишь игра, а он простой игрок, и будет верен этому делу до конца, хотя порой ему так хотелось уйти от бессмысленности всего баскетбола...

А ещё ему хотелось убежать от собственного голода. Когда он смотрел на неё, есть хотелось в два раза больше. Он не понимал, в чём дело, но голод и желание чего-то пожирали его изнутри, а он пожирал всё съедобное, чтобы это компенсировать. Одного взгляда на неё было достаточно, чтобы он съел весь недельный запас еды в своём доме. Почему всё это происходило с ним - он не понимал. Откуда же брался этот ненормальный голод?

Уставший после бредней своего тренера, он шёл по коридору школы и жевал печеньки. В его голове было совершенно пусто, словно у него никогда и не было мыслей вовсе. Все его думы занимали вкусные сладости, которые он сейчас с удовольствием поедал. Этот прекрасный вкус шоколада, смешанного с чудесно запечённым тестом, вызывал в его душе бурю эмоций и желания покушать ещё. Нет ничего лучше ароматной выпечки с тонким слоем чёрного шоколада.

В поле его зрения попал актовый зал, где проходили все мероприятия школы. Он услышал за дверью какой-то шум, словно кто-то двигал что-то невероятно тяжёлое. Заходить туда не особо хотелось, но любопытство всё-таки подтолкнуло его тихонько открыть дверь и заглянуть внутрь.

Там была она. Задумчиво смотрела на какое-то искусственное дерево и оценивала, куда его лучше поставить на большой сцене. Он без эмоций наблюдал за её телодвижениями, отмечая, что даже при своём довольно-таки высоком росте она была настоящей слабачкой физически. Но это и естественно, она же девчонка, а девчонки все такие. Засунув ещё одну печеньку в рот, он прошёл в зал и стал молча за ней наблюдать.

Она таскала это дерево туда-сюда и пыхтела так, словно декорация весила не меньше тонны. Конечно, ему бы помочь ей, но он ленился и не хотел напрягаться. Лучше просто посмотреть.

Мурасакибара-кун, ты большой молодец, решил помочь мне, это так мило с твоей стороны, - саркастично произнесла она, укоризненно посмотрев на него. Он только пожал плечами в ответ, мол, я устал, отвали от меня.

Я ем печеньки.

Я занят.

Да ладно?

Он нахмурился и ничего не ответил. Она хмыкнула и, гордо подняв голову, попыталась сдвинуть это дерево немного вправо, но, видимо, настолько устала, что не смогла даже чуть-чуть изменить его положение. Разозлившись, он бросила это дело и тяжело вздохнула.

Не хочешь помочь всё-таки?

Я слишком голодный для этого?

Что тебе нужно съесть, чтобы ты уже, наконец, наелся? - удивлённо спросила она. Такой аппетит был для неё чем-то невообразимым, ведь сама она ела немного, а порой не ела вообще, обходилась только водичкой.

Он задумался. Она в своей коротенькой юбочке выглядела в его глазах, как вкусная шоколадка. А шоколадки он любил. Ему даже на секунду показалось, что от неё можно откусить кусочек, и сразу почувствуется сладкий привкус на языке...

Тебя, - ответил он после некоторой паузы.

Мне нужно съесть тебя, - уверенно повторил он.

Это казалось ему разумным решением. Всякий раз, когда это девчонка появлялась в его поле хзрения, он думал о том, что хочется есть, есть и есть, а потом опять есть, и так до полного насыщения, которого, впрочем, никогда не наступало. Только сейчас он понял, что ему нужно.

Ему нужна она. Девочка, похожая на сладость.

Если ему что-то нужно - он просто это получает. Словно капризный и ненасытный ребёнок.

Не обращая внимания на её удивлённый взгляд, полный недоумения, он подошёл к ней и бесцеремонно поцеловал прямо в губы. Сначала она опешила от таких смелый действий и стояла, как столб, но потом ответила на его порыв. Раскрыла губы, и их языки тут же сплелись в каком-то невероятном танце-соревновании:- - кто окажется искуснее и лучше.

Они оба не заметили, как упали на пол. Точнее, это он упал на неё и придавил к полу, точно гвоздями прибил. Он рассматривал её тело, облачённе в тонкую школьную блузку и задравшуюся юбку. Ему поскорее хотелось сорвать всё это и увидеть её обнажённой, такой, какой не видел ещё никто.

Длинные пальцы прошлись по её груди, расстёгивая пуговицы. Он управлялся с ними быстро, точно у него в этом уже был опыт. На самом деле не было. Ему просто не терпелось, потому он торопился и впопыхах даже порвал несколько пуговиц. Блузка отлетела в сторону, тут же следом за неё исчез и белый лифчик.

Он раньше никогда не видел женской груди. Только в телевизоре, но настоящая грудь оказалась гораздо красивее и аппетитнее, нежели виртуальная по ту сторону экрана. Он не совсем понимал, что надо делать, но одно знал совершенно точно. Он хотел её съесть. Ему надо было её съесть почти также, как ему надо было питаться обычной пищей. В его голове билась мысль, что голод, который он испытывал, люди назвали страстью.

Его губы коснулись нежной бледной кожи. Он делал то, что умел: ел. Покусывал её чувствительную кожу, посасывал её, оставлял на теле красные следы, напоминающие, что его еда и больше ничья. Полностью изучив её грудь, он переключился на живот. Провёл языком вокруг пупка, рукой дотронулся до сокровенного женского местечка, заставив её выгнуться и тихо застонать.

Она была такой, какой он и представлял. Сладкой, вкусной, аппетитной, манящей. Он без конца её облизывал, от него не скрылся ни один участок её тела. Сначала была грудь, потом живёт, потом шея, на которой он оставил несколько своих меток, затем щёки, лоб, скулы, нос и губы, которые он почти до боли укусил.

Ему пришло в голову, что можно зайти дальше, намного дальше, и поглотить её полностью, без остатка. Скинув свои штаны, он удобно пристроился у неё между ног, ощущая, как его естество трётся об её уже промокшее местечко. Это было настолько приятное ощущение, что тело его сотрясла мелкая дрожь возбуждения. Пожалуй, это было даже лучше, чем конфеты.

Она не возражала. Одним движением он вошёл в неё, прямо внутрь, в центр всего её существа, заполнив там собою всё без остатка. Она выгнулась дугой и прикусила губу, точно вздохнув. Он задвигался быстрее, в неистовом темпе, жар её лона распространился и на него тоже, он как будто горел под огнём в тысячу градусов. Невероятное чувство насыщения, полный эмоциональный подъём.

Их смешанное дыхание и странные, пошлые звуки раздавались по пустому залу эхом, пронзая всё окружающее пространство. Казалось, что от них двоих исходил пар, который оседал на окнах маленькими капельками. Она цеплялась за его волосы, он вжимался в неё, как будто хотел, чтобы они слились и сшились, как детали какого-то костюма.

Да, именно это ему и было нужно. Съесть её, поглотить и растворить в себе. Сделать так, чтобы вкус её1 тела мог узнать только он. И лишь проделав всё это, он впервые за долгое время перестал чувствовать голод...

Отдышавшись и приведя свои растрёпанные волосы в порядок, ты надевала школьную блузку, стараясь прикрыть те места, где отсутствовали пуговицы. Из-за неожиданного порыва Мурасакибары твоя блузка нуждалась в некоторых деталях, то есть пуговицах.

Ты была вкусной, - сказал Ацуши очередную странную и непонятную тебе вещь. Ты понятия не имела, что он может иметь в виду, поэтому только кивнула.

Ты тоже ничего, - на твоих губах расплылась ухмылка.

А я не наелся.

Ты серьёзно?

Ага, - он подполз к тебе и ткнулся головой тебе в грудь, шумно вдохнув в себя твой запах. - Повторим?

Несомненно, - ты рассмеялась и потрепала Мурасакибару по голову, взъерошив его отросшие волосы...